- Этой зимой мне довелось немало говорить по-итальянски с моими инженерами и подучить несколько слов, но потом начались гонки и больше такой возможности не представилось, т.к. технический диалог с инженерами ведется только на английском, и то малое, что я знал, опять забылось. Конечно, говорить по-итальянски было бы здорово, но недостаточно, т.к. мне никогда не описать своих ощущений от пилотажа с такой же точностью как мне удается на английском.

- Но если ты останешься в Феррари еще на несколько лет, ты выучишь?

- Я уже прогрессировал и обязательно займусь этим в будущем. Усилия стоят того, ибо это красивый язык. Но проблема в том, что когда я возвращаюсь в семью, я говорю по-немецки или, в крайнем случае, по-английски.

- Михаэль, тебе сейчас 29 лет...

- К сожалению да...

- Почему к сожалению?

- Потому что хотелось бы, чтобы было 22!

- Но, тем не менее, тебе 29 лет и для этого возраста ты добился огромных успехов. Согласен?

- Да, конечно. Я уже прожил интересный кусок своей жизни. Я могу быть удовлетворенным, т.к. смог достигнуть определенной цели.

- Говорят, что когда ты был маленьким, твоими любимыми игрушками были картинги, а все свое детство ты провел на картодроме, принадлежащем твоему отцу. Это правда?

- Да, правда. Но я занимался и другими вещами, футболом, например. Я очень много играл в него в детстве, да и сейчас не упускаю такой возможности. В свое время я также занимался дзюдо, а когда подрос, перешел в кик-боксинг. Но больше всего удовольствия я получаю от управления картингом. Именно там я чувствовал себя в своей тарелке, да и достигнутые результаты были великолепными. Я и сейчас обожаю гоняться на карте. Огромное удовольствие мне доставляет и
пилотирование Формулы 1. Моя Феррари очень красива, и выступать за ее рулем - одно удовольствие.

- Тем не менее, недавно твой отец сказал, что в детстве ты мог и нестать гонщиком, ибо у него не хватало денег для картинга. К счастью, ты встретил людей, которые помогли тебе.

- Да, это верно на 100%. Мне вообще повезло в жизни, потому что я встречал нужных людей в нужном месте, в нужное время. Эти люди верили в меня и помогали мне материально. Я благодарен им, ибо эти люди и по сей день присутствуют в моей жизни. Я с ними не только работаю, но и близко дружу. Я не из тех, кто забывает. Когда мне было 15 - 16 лет, я был далеко не уверен, что так далеко пойду в карьере профессионального пилота. Я думал, что стану механиком или полицейским.

- Правда ли, что картинг такая хорошая школа пилотажа, возможно лучшая для будущего пилота?

- Да, это можно сказать однозначно. Но это не только школа пилотажа, выбора траекторий, это еще и школа контактной борьбы, реальных гонок с реальными соперниками. Именно здесь можно начать создавать себе репутацию. Картинг был очень важной главой моей жизни, он стал отправной точкой для всего, что последовало затем.

- Ну а другой важной главой твоей жизни можно, наверное, назвать появление Вилли Вебера?

- Да, это точно. Он - неотъемлемая часть той группы людей, что посадили меня в седло. Он позволил мне выступать за его команду, встать на ноги, показать всем, чего я стою. Он смог наладить контакты, чтобы я попал в Формулу 1. Он действительно очень важен для меня, впрочем, как и много других людей. На протяжении всей моей карьеры были ключевые люди. И если бы не хватало хотя бы одного их них, я бы никогда стал тем, кем стал. За моей спиной стоит не только Вебер, а многие люди.

- Однако именно Вебер навел для тебя первые мосты в команду Джордан, позволившие тебе дебютировать в Формуле 1?

- Да. Мы знали тогда, что Эдди Джордану не хватает одного пилота, ибо Бертран Гашо попал в тюрьму из-за дурацкой стычки с английским таксистом. Это был отличный шанс попасть в команду, и Вилли связался с Эдди, живописно описав ему, как прекрасно я знаю трассу Спа-Франкошам. При всем при этом Вилл прекрасно знал, что до этого нога моя не ступала в Спа. Но он верил в мои возможности, и знал, что проблем это не составит. Сделка состоялась, и я оказался в Ф1. А Эдди узнал о том, что я ни разу не выступал в Спа гораздо позже.

- Он узнал это, когда ты уже был пилотом Бенеттона, ибо Флавио Бриаторе немедленно подписал с тобой контракт?

- Да. Это был период смятений, неясностей. Я был дебютантом и сразу же попал в одну из лучших команд Формулы-1. Это было здорово.

- Благодаря этому началась твоя карьера...

- Я не согласен. Карьера в Ф1 может быть. А вообще моя карьера началась гораздо раньше. Не надо забывать прошлое, ибо без него я не стал бы тем, кем стал.

- Твои успехи в Бенеттоне открыли тебе дверь в Феррари - команду, выступать за которую мечтает каждый гонщик. Ты тоже мечтал?

- Нет. Скажу даже - никогда. Ситуация, в которой я рос, не располагала к мечтам о Феррари. Я стал думать о ней очень поздно и на совершенно трезвую голову, без всяких мечтаний. Эта мысль созрела в моей голове очень неожиданно. Я никогда не думал самому предложить Феррари свою кандидатуру, для меня это был нонсенс. Я вообще очень редко слышал имя Феррари до того, как попал в Формулу 1. Да и тогда она у меня ассоциировалась с дорожными, а не с гоночными автомобилями. Я даже не помню, когда мне начали говорить о команде. Однако в конце 95 года, выступая за Бенеттон, я решил, что выбор сменить команду был самым логичным, что пора открыть новую главу в моей истории. И тут я решил - а почему бы ни пойти Феррари. Но это было не из-за груза каких-то традиций.

- Это было риском?

- Да, это без сомнения был риск. Но риск в моей жизни просто необходим.

- В плане популярности Феррари приносит гораздо больше, нежели Бенеттон или Джордан?

- Да. С одной стороны моя популярность выросла, но с другой - мне стало от этого только хуже. В феномене преклонения есть что-то порочное, тем более, когда он вырастает на столько, что лишает меня личной жизни.

- Вы всегда хорошо себя чувствуете в мире Ф1 или иногда он кажется вам негативным, порочным?

- В Ф1, как и во всем остальном, есть и свои отрицательные стороны. Я бы не сказал, что они кроются в самом спорте, скорее в том, что его окружает. Сегодня не достаточно быть просто спортсменом, надо постоянно отвечать на многочисленные требования спонсоров, надо постоянно популяризовать наш вид спорта. Таково сегодня ремесло пилота. Лично мне скорее не нравится, но тут уж ничего не поделаешь.

- Говорят, Ф1 была куда человечнее. Теперь это бизнес и технология...

- Да, это правда. Это спорт, который средства массовой информации изучают буквально с лупой в руках. Большое количество факторов собрано вместе, и они приводят к непрерывному распространению информации. Спонсоры, пресса - все они являются составляющими этого мира, а, в конечном счете, все сводится к одному человеку - пилоту. Но проблема в том, что нас только 20, а мы должны удовлетворять желаниям миллионов присутствующих вокруг нас людей. Этот аспект нашего ремесла становится все более проблематичным. Естественно, что в таких условиях мы теряем всю свою человечность, и превращаемся в товар. Мы, например, не можем пойти и спокойно попить кофе с друзьями. Все хотят попить с вами кофе. И в таких условиях пришлось бы выпить огромное количество кофе, а вдобавок не очень и его люблю. Что же мне делать? Проблема в том, что журналисты должны писать и говорить о пилоте. Хотя им практически
не удается по-настоящему его узнать, они все равно продолжают это делать, ибо иначе нельзя. В итоге мы сталкиваемся с неправильной ситуацией, которая не должна была бы существовать, но она постепенно стала абсолютно нормальной.

- В твоем ближайшем окружении в Ф1 есть человек, который знает Михаэля Шумахера, наверное, лучше всех. Это индиец, Барбер Синх. Кто он на самом деле: твой психоаналитик, терапевт или что-то вроде Гуру?

- Прежде всего - это мой друг. Он путешествует со мной по всему миру, он всегда помогает мне, когда у меня случаются проблемы со здоровьем, или когда я просто сильно устаю - это его основная задача. Но он также консультирует меня по поводу правильной диеты, а иногда и сам готовит для меня специальные блюда. Когда мы на выезде, он внимательно следит, что, когда и сколько я ем. Но, кроме того, он всегда внимательно выслушивает меня и дает советы на любые темы. Так что у нас действительно очень близкие и доверительные отношения.

- Так что, именно он контролирует работу машины Шумахер?

- Нет - человека. Шумахер не машина.

- И не компьютер?

- Нет, больше нет. Я не думаю, что в мои обязанности входит объяснять вам мой внутренний мир. Вы сами должны попробовать проникнуть в него и по-настоящему узнать меня. С этой проблемой я сталкиваюсь постоянно. Отсутствие свободного времени не позволяет мне самому идти на контакт с людьми. К сожалению, болельщики, или даже люди, близкие к паддоку Формулы-1, не могут знать того Михаэля Шумахера, который дома играет со своей дочкой. Это фатальность, ибо иначе, к сожалению, быть не может.

- Тебе бывает страшно?

- Да, конечно. Как и всем нормальным людям, все-таки я выступаю на гоночной машине. Однако иногда я боюсь не только в гонках, но и в других жизненных ситуациях. Иногда же в гонках уже понимаешь, что удара не избежать. Но с другой стороны, становясь пилотами, мы соглашаемся на риск и уже готовы к подобным ситуациям. Правда страх обычно приходит уже потом, когда все уже закончено, ибо в сам момент аварии уровень адреналина забивает все остальные чувства, а когда ситуация медленно выходит из под контроля, ты, все равно, до последнего момента пытаешься ее спасти. К счастью - это самый распространенный случай. Аварии других чаще воспринимаются тяжелее, чем свои собственные. Это очень тяжело вынести... Сложное чувство, не могу объяснить... Просто себя вроде как знаешь, а другим-то помочь нельзя... Самое тяжелое для спортсмена - это признать, что его коллега может погибнуть в любой момент.

- Тяжело вот так холодно думать о смерти в 29 лет?

- Нет. Я особо и не думаю. Не больше, чем любой из нормальных людей. Это ведь может произойти с кем угодно и когда угодно. Конечно, мы рискуем чуть выше среднего, но не много по сравнению с тем, кто едет по дороге, велосипедистом или тем, кто взбирается на стремянку. Я хочу сказать, что в жизни всякое бывает, и для того, чтобы умереть - совсем не обязательно быть пилотом Формулы-1. Поэтому надо жить так, как есть, не считать себя исключительным и бессмертным, но верить в жизнь.

- С деньгами проблем не возникает?

- Нет, по счастью нет. Но деньги вообще - это проблема, когда на людей находит что-то вроде покупательной лихорадки и надо постараться в свою очередь не оказаться жертвой расточительности. Когда ты становишься богатым, то находится множество новых потребностей, о которых до этого ты и не предполагал. И это очень опасно. В начале карьеры деньги являются мощным фактором мотивации. Ты стремишься заработать их как можно больше. Но, единожды достигнув этой цели и установив свою денежною цену, можно сосредоточится на других, куда более важных вещах. Я не скажу, что деньги абсолютно не важны. На самом деле они становятся важнее по мере того, как их становится все больше. Просто в мире существует столько интересных вещей, что если концентрироваться только на деньгах, то это действительно может стать существенной проблемой. Я лично не люблю кидать деньги на ветер. Я не из тех, кто будет просаживать их в казино, составлять пари или просто сорить деньгами, устраивая различные грандиозные праздники и приемы. Не покупать же, скажем, огромную яхту только для того, чтобы пустить кому-то пыль в глаза. Из всех игрушек подобного рода я позволил себе только самолет. Вообще в принципе я люблю только нужные и полезные вещи, которые позволяют мне быть свободнее или чувствовать себя комфортнее. Что делать, когда зарабатываешь кучу денег? На мой взгляд, в первую очередь нужно создать себе приятную жизнь.

- Берни Эклстоун сказал после прошлогоднего Хереса, что Шумахер опозорил Формулу-1, Феррари и самого себя...

- Должен сказать, что больше всех в этой истории пострадал я сам. В мои планы ведь отнюдь не входило намеренно сделать то, что произошло. Я совершил ошибку, но экстремальные отклики окружающих, в том числе и Эклстоуна, были явно преувеличены. Когда я общался с людьми в нормальных, каждодневных человеческих отношениях, когда я ходил по утрам покупать хлеб у своего булочника или стригся у своего парикмахера, то их реакция была вполне нормальной. Однако средства массовой информации реагируют совершенно экстремально. Но так уж устроен современный мир. Хорошая новость - это практически и не новость. Плохая же моментально становится огромной, раздутой. Отрицательные новости моментально привлекают невероятный интерес, а хорошие как-то забываются и отходят в тень. Очень жаль, что это так, но по счастью отношение людей часто меняется, и после следующего успеха вновь встречаешься с волной поддержки. Именно поэтому надо попытаться релятивизировать плохие стороны жизни и не заострять на них внимание. Такой подход позволяет жить куда спокойней, в правильном эквилибре с самим собой. Но все люди разные, и многие из них именно после происшествия в Хересе увидели во мне живого человека. Но почему обязательно нужны какие-то из ряда вон выходящие обстоятельства, чтобы в тебе признали живого человека, а не робота. Это очень странно, и мне лично абсолютно не понятно. Другая проблема - это постоянно вести войну с прессой. В конце концов, ты просто махаешь на все рукой и перестаешь доказывать, какой ты есть на самом деле, и начинаешь просто искать свой собственный путь в жизни и пытаться получить свои собственные удовольствия.

- Однако в некоторых ситуациях тебе может не хватать концентрации, тяжело ведь постоянно все держать под контролем. Иногда ситуация может выйти из-под него...

- Я не могу претендовать на то, что всегда все контролирую, но тогда в Хересе я отнюдь не потерял концентрацию. Я был максимально сосредоточен на собственной цели. Главным в тот момент было защитить мою позицию, мое первое место, и защитить может быть любой ценой. Примерно, как когда пытаешься спасти свой корабль, даже не понимая, что он целиком уже скрылся под водой. Вот с чем можно сравнить эту ситуацию. В этом контексте уже нельзя оставаться реалистом, и все становится лишь делом максимальной импровизации. Сначала ты вроде бы все контролируешь, но вдруг в какую-то долю секунды все разом рушиться. В этот момент ты обязан реагировать, и человеческое начало может подсказать неправильную реакцию. Возможные действия сводились к двум альтернативам: одной или другой. Я выбрал неправильную. В следующий раз, надеюсь, не ошибусь в своем выборе.

- От номера один всегда ждут максимума, не так ли?

- А это уже другая проблема. Когда ты борешься за чемпионский титул, то реакция окружающих гораздо больше, чем она бы была в других обстоятельствах, в другом контексте. Если бы такая маленькая авария произошла в борьбе за 10 место, то о ней никто бы и не говорил! Может быть появилась бы маленькая заметочка в узко специализированной прессе. А тут это дело приняло просто обще планетарный размах! С другой стороны я даже рад, что это позволило популяризировать наши гонки.

- А теперь ты обязан завоевать чемпионский титул любой ценой?

- Я уже устал, устал комментировать высказывания такого рода. Вы обязаны быть чемпионами мира... Это не правда! Просто Монтедземоло сказал, что наша цель - быть чемпионами мира.

- Да, но уже с 79 года...

- ... это меня не интересует.

- Но все же. Как объяснить, что с 1979 года ни один из пилотов Феррари так и не смог стать чемпионом мира?

- Знаете, существует красивая фраза, принадлежащая одному из пилотов Феррари, но имя его я от вас утаю. Однажды он сказал: "Будучи вне Феррари можно только удивляться, почему они не выигрывают все гонки подряд. Однако, будучи внутри команды начинаешь удивляться, как ей вообще удается выигрывать хоть какие-то гонки". Во времена этого пилота эта фраза наверняка имела смысл и довольно точно обрисовывала ситуацию. Но сегодня, глядя на Феррари, иногда я задаю
себе вопрос: А может это вообще лучшая гоночная команда в мире? И так я уже начал думать с середины прошлого года. У нас прекрасная база для работы с машиной, потенциально наш болид просто замечателен.

- Вы очень много работали для такого результата.

- Это так. Мы действительно очень много работали, и нам действительно удалось сделать несколько красивых вещей. Но все же совершенно неприемлемо говорить, что мы обязаны быть чемпионами мира. Хотя, конечно, можно понять тех, кто так считает, ибо в прошлом году мы были в двух шагах от титула, несмотря на относительную слабость машины. Думать, что в этом году нашей целью является чемпионат - это нормально. Мы для этого и работаем, это наша цель. Но меня раздражает думать, будто я кому-то обязан стать чемпионом мира. Невозможно вот так что-то предрекать, тем более на пол сезона вперед. Титул состоит из огромного количества разных элементов. Думаю, что мы уже собрали не мало. Но ничего не расписано заранее.

- Твои лучшие воспоминания в жизни, конечно, связаны с семьей?

- Да. Это однозначно рождение нашей дочери. Это самый эмоциональный и самый красивый момент моей жизни. Она - плод любви между мной и моей женой. И вплоть до этого момента с нами ничего подобного по силе впечатлений не случалось.

- Когда-нибудь будет музей, целиком посвященный Шумахеру?

- Не знаю. Пока еще у меня такой идеи не возникало. Потом когда-нибудь может быть.

- А вот твои поклонники работают над этим проектом работают уже всерьез.

- Да?

- Да, уже скоро...